Осенний пролет птиц над Владикавказом

Давно хотелось описать осенний пролет птиц у нас на Центральном Кавказе, и пожалуй такая возможность представилась, особенно после нынешнего массового пролета, который был особенно ярко выражен. Вот как описывал осенний пролет птиц в Северной Осетии 100 лет назад знаменитый советский орнитолог, уроженец Владикавказа, Л.Б. Беме в одноименном рассказе. Перечитывая его я вначале думал сократить текст, но потом убрал только охотничью часть, а сам пролет оставил без сокращений, чтобы можно было сравнить с нынешним временем:
"Ранняя осень. Вчера еще была солнечная, теплая погода, а сегодня с утра небо начало хмуриться. Облака, появившиеся сперва небольшими группами у вершин западных гор, распространились к югу и востоку к снежным громадам Казбека и Джимарай-Хоха и к полудню заволокли густой пеленой все небо. Даже ближайшие хребты Лесистых гор скрылись в клубах низко нависших туч; горизонт сузился и весь покрылся молочно-белым туманом. К вечеру туман немного поднялся, но начал моросить мелкий дождь, вернее даже не дождь, а капельно-жидкий туман, оседая, покрывал влагой все окружающее...
В такие вечера ранней осени, бывающие обычно на Северном Кавказе в первую половину октября, идет массовый пролет птиц, летящих на юг.
Поздний вечер в городе Дзауджикау, столице Северной Осетии, расположенном у входа в ущелье Военно-Грузинской дороги. Городские фонари электрического освещения кажутся какими-то тусклыми, мутными пятнами, почти не дающими света. Часа через два после наступления сумерек воздух над городом начинает оглашаться голосами самых разнообразных птиц. Птиц не видно, только изредка, зорко присматриваясь к ограниченному пространству, освещенному городскими фонарями, можно заметить смутные силуэты и контуры каких-то птиц, появляющихся из мрака на короткие секунды и снова исчезающих в темноте ночи. Голоса летящих птиц звучат непрерывно и, кажется, что их несметное количество. Попробуем разобраться в этих звуках ночи.
Вот характерно щебечет стая тиркушек, грустно, через короткие паузы, свистят турухтаны, откуда-то сверху доносится глухое карканье рыжих цапель, слышен сиплый голос квакв, тихо переговариваясь между собой пролетают песочники, звонкий писк стай перевозчиков врывается высоким дискантом в этот общий хор, уныло перекликаются чибисы.
Стая сменяет стаю. Голоса птиц, сливаясь друг с другом, неумолчным гомоном звучат из ночного мрака.
У берегов Терека, протекающего через город, птичьих голосов еще больше; летящие стаи птиц, ориентирующиеся, видимо, по узкой ленте реки, блестящей в сумраке тумана, скапливаются здесь в особенно большом количестве.
Дико заунывные крики авдотки покрывают собой остальные птичьи голоса. Начинаясь над самой нашей головой, они, удаляясь, замирают где-то вдали, а затем снова начинают звучать с новой силой; тихо, успокоительно посвистывая, проносится стайка чирков-свистунков, звеня быстро машущими крыльями; откуда-то слышен глухой «кашель» бекасов, чокают певчие дрозды, трещат стаи скворцов, с чириканьем пролетают какие-то мелкие птички, а затем снова свист песочников, карканье цапель, щебет тиркушек.
Изредка из вышины неба, из мрака ночи, слышится курлыканье журавлиных стай, летящих ночами гораздо ниже, чем днем.
Птицы, стремящиеся на юг по привычной им через опыт многих поколений воздушной дороге, натыкаются у входа в ущелье на скалы горных хребтов, всюду покрытые густою мглою, теряют ориентировку, не будучи в состоянии разглядеть ущелий, по которым им надо лететь, и все снова и снова возвращаются к городу, фонари которого, образующие светлое зарево, отражающееся на низко нависших тучах, оказывают на птиц какое-то притягивающее действие.
Стаи, голоса которых несутся из тумана и мрака, в течение ночи много раз возвращаются от хребтов к городу, чтобы затем снова лететь в неведомую темноту. Количество летящих стай кажется гораздо больше, чем оно есть в действительности.
Кроме стай, летящих перекликаясь друг с другом, много птиц летит молча. Время от времени слышатся какие-то глухие удары о железные крыши городских домов - это жирные, осенние перепела, обессилившие и намокшие при полете во влажном тумане, опускаются с размаху вниз, не разбирая куда. За перепелами по улицам города идет оживленная охота. Ребята с фонарями бродят у стен заборов и домов и собирают ослабевших птиц, которые при внезапном освещении их лучами света не пытаются улететь, а лишь плотнее прижимаются к земле и позволяют взять себя руками. Особенно удачливые охотники собирают таким образом а вечер до 25- 30 перепелов.
У светлых пятен городских фонарей кружатся, бесшумно взмахивая крыльями, козодои, иногда в освещенные стекла домов ударяются усталые зорянки, славки и пеночки.
Следом за стаями пролетных птиц летят различные хищники, питающиеся ими. Ночами хищных птиц не видно и не слышно. Хорошо вооруженные, могущие постоять за себя, они никого не боятся, им не от кого скрываться, перелеты они совершают днем.
На утро, после туманной осенней «пролетной» ночи, над Дзауджикау и, особенно, в ближайших окрестностях города, встречаются многочисленные соколы-чеглоки, ястребы-перепелятники и орлы-карлики, охотящиеся за мелкими усталыми птичками, нередко пролетают соколы-балобаны, ловящие добычу покрупнее, поодиночке и небольшими группами кружатся различные луни, пустельги и кобчики, обследующие огороды и выгоны в поисках грызунов и крупных насекомых.
Гомон кружащихся над городом птичьих стай продолжается 4-5 часов, начиная понемногу затихать ко второй половине ночи, перед началом рассвета. Начинающий бледнеть горизонт, дающий возможность различать окружающие предметы, очевидно, помогают птицам ориентироваться; стаи, блуждавшие над городом целую ночь, находят нужное им направление и улетают дальше... Интересно, что на следующий день после такого ночного пролета в городе и ближайших окрестностях его остается минимальное количество летевших ночью птиц. В городских садах и парках, окружающих Дзауджикау сплошным кольцом, на пригородных огородах встречаются в эти дни лишь одиночные стайки рыжих цапель и квакв, устраивающихся на дневку, чаще всего на высоких хвойных деревьях городских садов, отдельные стайки авдоток, днюющих на открытых выгонах, да одиночные, ослабевшие и больные кулики разных видов. Вот, пожалуй, и все птицы, задерживающиеся здесь.
Не для всех птиц, однако, эти ночные странствования над Дзауджикау оканчиваются благополучно. При экскурсиях по Военно-Грузинской дороге в такие осенние «пролетные» дни можно бывает видеть соловьев, каменок, горихвосток, чеканчиков и других мелких насекомоядных птичек, которые, утомившись от безрезультатных ночных блужданий, не могли осилить с наступлением дня подъемов через перевалы и остановились отдохнуть в долине Терека у проходящего шоссе. Усталые птички с взъерошенными перышками, нахохлившись, слетают почти с каждого камня и почти каждого придорожного куста. Они так устали, что подпускают к себе на три-четыре шага и, при желании, некоторых из них можно схватить руками.
Сады города, в которых в это время еще остаются несобранные плоды яблонь и груш, кишмя кишат славками, горихвостками, мухоловками и пеночками. Птички порхают по кустам и деревьям, разыскивают насекомых, клюют мягкие сочные груши".

После яркого сочного рассказа Л.Б. Беме погрузимся в наше время. Кануло около 100 лет. Владикавказ расстроился, в разы увеличил свою площадь, заняв все близлежащие природные ландшафты, которые раньше использовались пернатыми. Глобальное потепление тоже внесло свою роль, осенний период последние десятилетия был очень сухим. Но нынешней осенью все встало на круги своя. С середины сентября ежедневно моросил мелкий холодный дождь, солнца практически не было. Отчего осенний пролет птиц стал отчетливым.
По вечерам над городом появлялись многочисленные стаи, состоящие в основном из серых и больших белых цапель с единичными рыжими цаплями и десятками квакв. Эти стаи долго кружили над городской водной станцией, а затем исчезали в неизвестном направлении в ночи. Утром здесь оставалось совсем небольшое количество цапель, охотящихся на болотцах или днюющих на высоких деревьях.
Наблюдать ночью за пролетом птиц, как у Л.Б. Беме у меня не было возможности, разве что удавалось наблюдать недалеко от дома козодоев, охотившихся в свете фонарей на многочисленных насекомых. Но несомненно птицы прилетали именно ночью, т.к. вечером их еще не было, а на утро все городские парки и сады частного сектора были забиты многочисленными малыми и серыми мухоловками, обыкновенными горихвостками, зарянками, пеночками-теньковками, черными и певчими дроздами, черноголовыми и ястребиными славками. По улицам города и в пойме Терека бродят тысячи белых трясогузок и уже немногочисленные желтые и черноголовые.
На небольших водоемах вдали от людей бродят водяные пастушки, охотятся малые выпи и зимородки. Рядом с городом птиц еще больше, на скошенных полях и вдоль них полно многочисленных обыкновенных каменок и каменок-плясуний, черноголовых и луговых чеканов, полевых коньков, чибисов. Рядом с дорогами на колючих кустарниках сидят обыкновенные жуланы, дроздовидные и тростниковые камышевки прячутся в высокой траве и кукурузе.
Особенно много хищных птиц, они все на виду, никуда не прячутся, за исключением тювиков и перепелятников, которые постоянно охотятся из засад. Десятки степных орлов, малых подорликов и орлов-карликов охотятся над скошенными полями и выгонами. Там же полно степных и болотных луней, которые постоянно патрулируют поля. Многие десятки обыкновенных пустельг, очень редкие степные пустельги и кобчики сидят на проводах ЛЭП и караулят добычу. Больше тысячи канюков собралось около города пережидая непогоду, рассевшись на деревьях, проводах и столбах ЛЭП, откуда постоянно совершают нападения на грызунов и птиц, прячущихся в траве. Черные коршуны многочисленной вереницей летают над городом, особенно их много в районе птицефабрик и городской свалки.
Птиц очень много. Несомненно многим из них удается днем преодолеть горные перевалы, но за ними появляются новые. Огромные стаи деревенских ласточек, воронков и береговушек кружат над сельхозполями и дальше улетают в направлении гор. Золотистые щурки стая за стаей каждое утро и вечер летят в направлении гор. За ними следуют сизоворонки, садовые овсянки, малые жаворонки.
Но не для всех птиц эти скитания заканчиваются успешно. Каждое утро то тут то там в городе лежат погибшие птицы, которые в ночи бьются о провода и здания. Черноголовые чеканы, черноголовые славки, зарянки, горихвостки гибнут десятками. Особенно много гибнет перепелов, каждое утро десятки мертвых птиц лежат на дорогах, под домами, это только те, кого не успели найти кошки. С сачками уже никто на них не охотится, да и возле города охота запрещена, правда находятся единицы безбашенных браконьеров, но и они боятся долго охотиться, поэтому находятся в полях максимум полчаса, а затем поскорее уезжают от греха подальше.
Спустя пару недель видовой состав птиц меняется, появляется поздние мигранты: полевые жаворонки и лесные жаворонки, горихвостки-чернушки, луговые коньки, зяблики, обыкновенные и тростниковые овсянки, просянки, серые сорокопуты, полевые луни, дербники и конечно же серые журавли. Продолжают еще лететь пеночки-теньковки, черноголовые и луговые чеканы. Птицы все также ночами совершают свои перелеты, а отдыхают в полях, садах по берегам рек. И все также некоторые из них гибнут на улицах города.
Конечно по сравнению с прошлым веком многие из птиц стали редки, какие то совсем исчезли на пролете, но появляются и новые виды. Этой осенью удалось увидеть ставших довольно редкими кобчиков и степных пустельг, впервые увидеть рыжепоясничную ласточку. К сожалению не успел увидеть небольшую стайку авдоток, которых видели другие наблюдатели.
Выходит так, что на протяжении века для огромного числа пернатых, пролетный маршрут через Кавказские горы вдоль Военно-Грузинской дороги остается основным.

1.

2.

3.

4.

5.

6.

7.

8.

9.

10.

11.

12.

13.

14.

15.

16.

17.

18.

19.